Tôi đã từng nghĩ rằng mình đi con đường này một mình. Rằng mình chọn lý tưởng dân chủ, nhân quyền và tự do như một người chọn đứng giữa sa mạc mà không biết phía trước có gì. Nhưng càng bước đi, càng viết, càng sống, tôi càng nhận ra: tôi không đơn độc, chưa bao giờ đơn độc. Bởi xung quanh tôi, dù ở gần hay xa, trong quá khứ hay hiện tại, luôn có những con người đã đồng hành, đã hy sinh, đã chịu đựng và cả những người tôi chưa bao giờ nói lời cảm ơn. Tôi – Huỳnh Thục Vy – mang nợ rất nhiều người. Món nợ ấy không thể trả bằng tiền hay lời hoa mỹ. Nó là thứ tôi mang theo trong từng hơi thở, từng lần bị bắt, từng dòng chữ tôi viết ra với tất cả trái tim.
Tôi mang nợ cha tôi – Huỳnh Ngọc Tuấn – người đã sống mười năm trong tù vì cầm bút nói lên sự thật. Tuổi thơ tôi là những ngày tháng đợi thư, là hình ảnh người đàn ông gầy guộc trở về sau bao năm bị nhốt trong bức tường đá. Tôi lớn lên cùng những câu chuyện về trại giam, về lý tưởng, về sự bất công mà cha tôi không chấp nhận cúi đầu. Chính cha là người gieo mầm ý thức trong tôi từ khi tôi còn rất nhỏ, khi mà sự im lặng ngoài kia đã trở thành một thói quen văn hóa. Nhưng tôi cũng biết mình không chỉ mang ơn cha vì lý tưởng, tôi còn nợ ông vì những nỗi đau ông không bao giờ nói thành lời. Làm cha, ai chẳng muốn con gái được sống yên bình, có một gia đình nhỏ, một cuộc đời không giông bão. Nhưng khi tôi nối gót ông, bước lên con đường mà ông từng đi qua bằng máu và nước mắt, ông đã không cản tôi. Chỉ lặng lẽ nhìn, đôi mắt đỏ hoe. Trong sự im lặng ấy là cả một trời đau đớn. Tôi biết ông đau gấp đôi: vừa là một người từng trải qua ngục tù, vừa là một người cha nhìn con gái mình chạm tay vào số phận hiểm nguy. Tôi mang nợ sự lặng thinh đầy yêu thương ấy. Một món nợ mà tôi chỉ có thể trả bằng cách sống tiếp – và sống có ý nghĩa.
Tôi mang nợ em trai tôi – Huỳnh Trọng Hiếu – người đã cùng tôi âm thầm chống lại bóng tối vây quanh gia đình mình. Hiếu không viết nhiều, không đứng trên mặt báo, không lên tiếng rầm rộ, nhưng cậu ấy là người âm thầm gánh vác biết bao áp lực, bao thiệt thòi. Có những ngày tôi bị câu lưu, bị theo dõi, bị đe dọa – Hiếu là người lo hậu cần, là người chở tôi đi giữa đêm tối, là người đứng đằng sau chịu đựng tất cả mà không một lời than vãn. Tôi biết, có lẽ trong lòng Hiếu cũng từng khao khát một cuộc đời bình thường. Nhưng em tôi đã chọn ở lại – không chỉ để sát cánh bên tôi, mà còn vì cùng tin vào một điều gì đó lớn hơn chính mình. Tôi mang nợ em tôi – một món nợ của tình thân, của sự gắn bó không thể đong đếm, của lòng tin tuyệt đối vào nhau khi tất cả xung quanh đều là ngờ vực và sợ hãi.
Tôi mang nợ những người bạn đồng hành, dù chỉ đi cùng tôi một đoạn đường. Có những người tôi chỉ gặp một lần trong đời, ở tòa án, ở trại giam, hay trên mạng xã hội – nhưng mỗi ánh mắt cảm thông, mỗi lời động viên, mỗi cái ôm siết tay đều là động lực khiến tôi đứng vững. Tôi mang nợ những người phụ nữ mà tôi gặp trong tù – những con người không tên tuổi, không hào quang, nhưng có trái tim lớn lao. Họ đã chia cho tôi ổ bánh mì, đã kể cho tôi nghe câu chuyện của họ để tôi đỡ sợ, để tôi không thấy mình bị bỏ rơi. Tôi mang nợ Nguyễn Thuý Hạnh, mang nợ Đoan Trang, mang nợ những người bạn đã từng viết, từng lên tiếng, từng bị đánh đập, từng trốn chạy – nhưng chưa bao giờ gục ngã trong tâm hồn. Tôi mang nợ cả những người tôi chưa từng gặp mặt, nhưng đã gửi đến tôi một tin nhắn, một lời cầu nguyện, một tấm hình vẽ tôi cùng dòng chữ: “Cố lên chị Vy.” Những điều ấy, tưởng nhỏ nhoi, nhưng lại là ánh sáng trong những ngày tôi cảm thấy mình như rơi vào đáy sâu.
Tôi mang nợ cả những người đã quay lưng lại với tôi. Những người từng là bạn bè, từng là họ hàng thân thiết, rồi lặng lẽ rút lui khỏi đời tôi vì sợ bị liên lụy. Tôi không giận họ. Tôi hiểu nỗi sợ ở đất nước này là một thứ virus lây lan trong máu. Tôi hiểu rằng không phải ai cũng có thể chống lại nó. Chính sự quay lưng ấy đã giúp tôi hiểu rằng mình phải mạnh mẽ hơn, phải kiên cường hơn – vì nếu tôi gục ngã, những người còn lại sẽ càng không dám đứng lên. Tôi mang nợ họ, vì chính họ đã dạy tôi thế nào là nỗi cô đơn chân thật nhất của người tranh đấu.
Tôi mang nợ con gái tôi – đứa trẻ sinh ra giữa bóng tối đàn áp nhưng vẫn lớn lên giữa ánh sáng tình thương. Con tôi chưa từng chọn con đường này. Nhưng con bé phải sống cùng nó. Nó phải học cách quen với việc mẹ vắng nhà vì bị câu lưu, học cách chịu đừng thiệt thòi trong hai năm rưỡi mẹ ngồi tù, phải học cách mạnh mẽ khi còn chưa đủ lớn để hiểu vì sao người ta lại ghét mẹ nó đến vậy. Tôi nhìn con, thấy tuổi thơ mình trong đó – một tuổi thơ thiếu vắng mẹ. Tôi từng nhiều lần tự hỏi: mình có ích kỷ không? Mình đang làm đúng hay chỉ đang lặp lại một vòng lẩn quẩn của hy sinh và mất mát? Nhưng rồi tôi nhớ lại vì sao tôi bắt đầu: tôi không đấu tranh chỉ cho mình, tôi làm điều này để con tôi có thể lớn lên trong một đất nước mà nói thật không còn là tội, mà tình yêu tổ quốc không còn là bản án. Tôi mang nợ con gái tôi, và tôi cố sống sao để một ngày, nó có thể tha thứ cho tôi – hoặc tự hào vì tôi.
Tôi mang nợ chính bản thân mình – người phụ nữ đã nhiều lần có thể chọn sống yên ổn, nhưng đã không chọn. Tôi từng muốn có một gia đình nhỏ bình yên, một căn nhà không có an ninh rình rập, một cuộc sống không cần phải mã hóa khi nhắn tin. Nhưng rồi tôi chọn viết. Tôi chọn lên tiếng. Và khi đã đi một đoạn quá xa, tôi không thể quay lại. Tôi nợ chính mình một lời hứa: không được gục ngã. Dù cho có bao nhiêu vết thương, dù có bao nhiêu lần tuyệt vọng. Bởi tôi đã sống bằng tất cả sự thật trong lòng.
Tôi mang nợ những người đi trước – những người đã chịu tù đày, tra tấn, biệt giam để giữ lại sự chính trực cho đất nước này. Nếu không có họ, nếu không có những trang thơ lặng thầm trong trại giam, nếu không có những cuốn hồi ký bị cấm, nếu không có những người đã sống trọn đời với một câu hỏi: “Tổ quốc, bao giờ mới thật sự là của người dân?” – thì tôi đã không có ánh sáng để lần mò đi tiếp.
Giờ đây, sau tất cả những tháng năm bị gọi là “phản động”, là “chống phá”, là “thế lực thù địch”, tôi hiểu rằng mình chưa từng thực sự chống ai. Tôi không chống Nhà nước, không chống chính quyền, không chống một con người cụ thể nào. Tôi chỉ không thể sống ngược lại với lương tâm mình. Từ nay, tôi sẽ không còn nhân danh đấu tranh để chống lại bất kỳ ai nữa. Tôi chỉ đơn giản là sống – sống đúng với tiếng nói bên trong, sống với lòng thương và niềm tin rằng con người có thể tốt với nhau, nếu họ không còn bị buộc phải sợ hãi. Tôi sẽ tiếp tục viết, nhưng không phải để phản kháng mà để giữ mình khỏi biến thành kẻ im lặng vô cảm. Con đường phía trước vẫn sẽ nhiều gập ghềnh, nhưng tôi không còn bước đi với tâm thế của một người nổi loạn, mà là một người đang lắng nghe tiếng gọi từ sâu trong tim mình. Và chỉ vậy thôi, cũng đủ để tôi sống trọn vẹn phần đời còn lại.
– Левий Матвей? – хриплым голосом спросил больной и закрыл глаза. самостоятельная раскрутка сайтов И все это кончается трагически: тот, кто еще недавно полагал, что он чем-то управляет, оказывается вдруг лежащим неподвижно в деревянном ящике, и окружающие, понимая, что толку от лежащего нет более никакого, сжигают его в печи.
Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. взять микрозайм Не зная, как поступают в таких случаях, Степа поднялся на трясущиеся ноги и пошел по молу к берегу.
Помнится даже, что, кажется, никакой тетки-домовладелицы у Грибоедова не было… Однако дом так называли. сайты можно разместить ссылку Шофер грузовой машины со злым лицом заводил мотор.
Более чем сомнительный регент успел присоединиться к нему. Ремонт пластиковых окон Новогиреево «Батюшки! – испуганно подумал Рюхин.
– О, какой вздор! – воскликнул гастролер и слушать ничего больше не захотел. киргизский паспорт перевод «Совершенно верно!» – подумал Степа, пораженный таким верным, точным и кратким определением Хустова.
– Что слышу я, прокуратор? – гордо и спокойно ответил Каифа. нотариус Профсоюзная – Откуда ты родом? – Из города Гамалы, – ответил арестант, головой показывая, что там, где-то далеко, направо от него, на севере, есть город Гамала.
Нет ничего, и ничего и не было! Вон чахлая липа есть, есть чугунная решетка и за ней бульвар… И плавится лед в вазочке, и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то бычьи глаза, и страшно, страшно… О боги, боги мои, яду мне, яду!. нотариус метро Южная Те поглядели на него удивленно.
Бескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты. Клеммы АКБ На Степу он поглядел дикими глазами и перестал плевать.
Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза. дизайн ванной комнаты Грохнуло довольно сильно, но стекло за шторой не дало ни трещины, и через мгновение Иван забился в руках санитаров.
Трамвай накрыл Берлиоза, и под решетку Патриаршей аллеи выбросило на булыжный откос круглый темный предмет. ближайшие бюро переводов Через четверть часа Рюхин, в полном одиночестве, сидел, скорчившись над рыбцом, пил рюмку за рюмкой, понимая и признавая, что исправить в его жизни уже ничего нельзя, а можно только забыть.
Я предупредил, а там как хотите! Меня же сейчас более всего интересует Понтий Пилат… Пилат… – тут он закрыл глаза. продвижение сайта самостоятельно в яндексе И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.
– Ну вот видите, – продолжала Штурман, – что же делать? Естественно, что дачи получили наиболее талантливые из нас… – Генералы! – напрямик врезался в склоку Глухарев-сценарист. создание страниц сайта на wordpress Пилат видел, как вздувалась над трубочкой водяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками.
– Лаврович один в шести, – вскричал Денискин, – и столовая дубом обшита! – Э, сейчас не в этом дело, – прогудел Абабков, – а в том, что половина двенадцатого. бюро переводов с нотариальным заверением орехово зуево Сличение их не может не вызвать изумления.
От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая когорта Двенадцатого Молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался все тот же жирный розовый дух. перевод документов с нотариальным заверением узбекского на русский Звонить, звонить! Сейчас же звонить! Его быстро разъяснят! И, ничего не слушая более, Берлиоз побежал дальше.
И двадцати секунд не прошло, как после Никитских ворот Иван Николаевич был уже ослеплен огнями на Арбатской площади. перевод паспорта и заверение у нотариуса Или… не… говорил? – Пилат протянул слово «не» несколько больше, чем это полагается на суде, и послал Иешуа в своем взгляде какую-то мысль, которую как бы хотел внушить арестанту.
Открыли кастрюлю – в ней оказались сосиски в томате. pay ps задолженность Необходимо добавить, что на поэта иностранец с первых же слов произвел отвратительное впечатление, а Берлиозу скорее понравился, то есть не то чтобы понравился, а… как бы выразиться… заинтересовал, что ли.
– Ага, – слабым голосом сказал Степа, – ну, пока… – А вы скоро придете? – спросил Римский. geely x7 фильтр воздушный Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора.
Никто не знает, что случилось с прокуратором Иудеи, но он позволил себе поднять руку, как бы заслоняясь от солнечного луча, и за этой рукой, как за щитом, послать арестанту какой-то намекающий взор. фильтр воздушный на ford fusion Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане.
– Какие предпочитаете? – повторил неизвестный. email webbankir Если второй, явно сумасшедший человек, повинен в произнесении нелепых речей, смущавших народ в Ершалаиме и других некоторых местах, то первый отягощен гораздо значительнее.
– И дьявола… – Не противоречь! – одними губами шепнул Берлиоз, обрушиваясь за спину профессора и гримасничая. pay ps pos Был, словом, у Понтия Пилата, за это я ручаюсь.
– И этот консультант сейчас убил на Патриарших Мишу Берлиоза. ремонт пластиковых окон замена уплотнителей цена В центр, выждать пик силобора… Амулет настроен… Мальчишки разочаровались: «Вот непруха!» Они настроились на полёт, а тут такой облом! Славка уточнил: – Верхом, как в прошлый раз? – Верхами целое войско нужно, кто его даст! Лететь – я за вас не справлюсь.
Славка вспомнил, что давно собирался полистать волшебные книги. москитная сетка антипыль купить в ростове на дону Действительно, в доме было душно от столпившегося народа.
И сладкая истома от нечаянного прикосновения к ней – искупила бы все муки и неудобства от сидения рядом! – Пыль, аж на зубах скрипит, – громко сказал Славка, нещадно завидуя другу, чьёго уха касались губы одноклассницы. пластиковые окна пвх москитная сетка Славка, который историю Древнего мира знал на отлично, и очень много сверх программы, тоже не сообразил, о чём шла речь.
Маргарита провожала глазами шествие, прислушиваясь к тому, как затихает вдали унылый турецкий барабан, выделывающий одно и то же «Бумс, бумс, бумс», и думала: «Какие странные похороны… И какая тоска от этого »бумса«! Ах, право, дьяволу бы заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет! Интересно знать, кого это хоронят с такими удивительными лицами?» — Берлиоза Михаила Александровича, — послышался рядом несколько носовой мужской голос, — председателя МАССОЛИТа. регулировка и ремонт пластиковых окон москва Над навесом торчало бревно, к которому досками крепилась жердь, увенчанная пропеллером.
Славка выглянул наружу, сказал про мутный воздух, не понимая, зачем. москитные сетки на пластиковые окна каменск уральский Последним остался одиночка, который умолял хохочущих болельщиков выйти на рубеж и взять копьё: «Ну, вы что? Помогите, чем ржать бестолку! Хоть перед собой бросьте, судье без разницы! Эй, хоть кто-нибудь!» Семён толкнул друга: – Чего ждёшь, иди! Закир перепрыгнул верёвку, ограждающую поле, побежал к глашатаю.
Я учитель Борун. работа в москве по ремонту окон пвх — Да нету его дома.
Вдвоём мальчишки расшевелили щит, даже пальцами снизу зацепили, но дотянуться и сдвинуть верхнюю деревяшку, засов – никак не удавалось. Когда орда ушла, славкина память раскрасила минувшие дни совсем иными цветами. – Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
Она поднесла его к лицу девчонки: – Смотри в дырочку. В своих попасть побоятся. Артист подошел к будке и потер руки.
Пошли. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. – Матерый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу… – А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов. Мы, волхвы, пишем общую историю мира, в любой стране, на любом языке. — Помилуй, что ты! — А больше я ничего не требую.
Она бурлит, в ней постоянно происходят события, если ты, конечно, пытаешься ими управлять. — Как за город? — спросил растерявшийся Иуда, — одна? — Конечно, одна, — ответила Низа. Я им сказал – Элея, Мента, Алора – девочки, обрисуйте океанидам, кого искать… С трудом удерживаясь, чтобы не пялиться на Русану, которая сидела точно напротив, Быстров-младший кивал на вопросы Олена: – Шквал помнишь? Тебя там увидели, тотчас мне передали.
Дружины Тулы, Заречного и остальные отряды догонят нас. – А не надо никаких точек зрения, – ответил странный профессор. На улице, под навесом, волхв ткнул пальцем в кузнечный горн.
Но Боруна ещё не было. — Пожалуйста, пожалуйста, — отозвался кот и стал в бинокль смотреть на доску. Ни на мгновение не сводя глаз с администратора, как-то странно корчившегося в кресле, все время стремящегося не выходить из-под голубой тени настольной лампы, как-то удивительно прикрывавшегося якобы от мешающего ему света лампочки газетой, — финдиректор думал только об одном, что же значит все это? Зачем так нагло лжет ему в пустынном и молчащем здании слишком поздно вернувшийся к нему администратор? И сознание опасности, неизвестной, но грозной опасности, начало томить душу финдиректора.
Чистый котелок с водой снова повесил над бездымным огнем. — Эй, домработница! — прокричал Никанор Иванович в полутемной передней. — Я еще кой-кого ненавижу, — сквозь зубы ответила Маргарита, — но об этом неинтересно говорить.
узнать больше the dog house слот демо
— Может быть, — отрезал тот, — так вот, от нее я получил свой роман, уже порядочно засаленный и растрепанный. Лицо покойной посветлело и, наконец, смягчилось, и оскал ее стал не хищным, а просто женственным страдальческим оскалом. По запаху – дерево, чем-то отравленное.
Пробежка до ручья, умывание и общий ужин незаметно сблизили новичка и старожилов. – Смотри, там не свет? Вон, впереди! – Неа, это кажется… Пошли, чего стоять. Шофер злился на то, что пропала ночь, гнал машину что есть сил, и ее заносило на поворотах.
Поэтому дышалось легко. — В город по господским делам ехали да про вашу милость услыхали, так вот и завернули по пути, то есть — посмотреть на вашу милость… а то как же можно беспокоить! — Ну, не ври, — перебил его Базаров. Печальные леса утонули в земном мраке и увлекли за собою и тусклые лезвия рек.
Они центр выбирают не по месту настройки, а по встречной мысли. Бюро Переводов С Нотариальным Заверением Печатниках Милана ахнула, отвернулась.
И молчит. Нотариальный Перевод И Апостиль Валун отыскался, хотя годы утопили его в землю.
Когда тот достал учебники истории и географии. Лучшие Сайты Видео Знакомства Для Секса — Ишь ты! — завистливо шепнул Иван.
Приведенный с тревожным любопытством глядел на прокуратора. Центрофинанс Пенза Адреса Хрустальное дно бассейна горело нижним светом, пробивавшим толщу вина, и в нем видны были серебристые плавающие тела.
— Ну что, вас очень измучили? — спросил Воланд. Как Оплатить Займ А Деньги — А пусть войдет, — раздался из кабинета разбитый голос Коровьева.
Если бы я знал, что это ты, да разве… Вмешался Борун: – Ребятки, отойдите в сторону, мне с виманой кое-что сделать надо. Секс Знакомства Без Регистрации С Номерами Телефонов И Фото Такие были Диммлер-музыкант с женой, Иогель – танцевальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома.
Солнце теряло яркость, но жара не спадала. Как Положить Деньги В Одноклассниках На Ок Через Сбербанк Онлайн » – стукнуло в голове у Михаила Александровича.
Ты заберёшь всех, так не годится. Сайт Секс Знакомств Без Регистрации Иркутск Это мальчишка понял по их одеждам, а когда присмотрелся – по лицам.
Волшебники, создавшие те-ле-фон, нерукотворную обувь – намного превзошли нас. Знакомство Для Секса В Академгородке Ворота, уже распахнутые настежь, принимали эту конную лаву, но несколько десятков развернулись в стороны и скакали вдоль стен, сбивая стрелами опрометчивых защитников замка.